Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич
Оговорка о выводе войск не имела ничего общего с заботой Чемберлена и Даладье об интересах Польши. Им приходилось учитывать растущее возмущение общественного мнения в своих странах.
«Мне кажется, – сообщал Буллит вечером 2 сентября в Вашингтон, – что оба, Даладье и Чемберлен, стремятся не объявлять войны, пока не будет сделано новое итальянское предложение, но я не верю, чтобы общественное мнение обеих стран разрешило им дать согласие на его обсуждение до тех пор, пока германские армии не покинут польские земли».
Утром 2 сентября взволнованный польский посол нанес визит Бонне. Он потребовал, чтобы Франция немедленно оказала Польше помощь в соответствии с договором. Установлен ли срок в ноте, врученной накануне французским послом Риббентропу? Когда же Франция предъявит Германии ультиматум?
Французское правительство, ответил Бонне, сможет направить ультиматум лишь после решения парламента, заседание которого состоится во второй половине дня.
– По истечении какого срока окончится этот ультиматум?
– Я предполагаю, по истечении 48 часов, – ответил Бонне.
– Но ведь это слишком долго! Польша уже находится в состоянии войны 36 часов!
Обращения польского правительства к Англии и Франции с каждым часом становятся более настоятельными. Особенно требовалась помощь авиации союзников. Пользуясь полным господством в воздухе (большая часть польских самолетов была уничтожена на аэродромах в первый же день войны), германские воздушные силы препятствовали завершению мобилизации польской армии и доставке войск к линии фронта. Кроме того, фашистские стервятники совершали варварские налеты на населенные пункты, расстреливали на бреющем полете женщин и детей. Несравненный героизм и мужество польских летчиков не могли противостоять громадному численному и техническому превосходству гитлеровской авиации. Появление над Германией хотя бы нескольких воздушных подразделений союзников могло бы коренным образом изменить обстановку, сократить громадные жертвы, которые несло польское население.
Вечером 2 сентября, после заседания французского парламента, польский посол снова обратился к Бонне. Тот ответил, что вопрос об ультиматуме Германии должен еще обсуждаться на заседании совета министров. «Тогда польский посол потерял терпение и прямо сказал Бонне, что он о нем думает, и потребовал немедленного предъявления ультиматума Германии».
Отчаянный призыв о помощи из Варшавы поступил также на Британские острова в ночь на 3 сентября. Несмотря на поздний час, польский посол получил указание срочно явиться к Галифаксу и напомнить об обязательствах английского правительства.
С первого часа события в Польше показали подлинную цену англо-французских «гарантий». Отвечая иезуитскими отговорками на призывы о помощи, Англия и Франция продолжали изыскивать предлоги, дабы уклониться от выполнения своих обязательств перед Польшей.
Британский парламент снова собрался вечером 2 сентября. Большинство депутатов было чрезвычайно недовольно заявлением премьера, сделанным накануне. Редко можно было наблюдать палату общин в таком возбужденном состоянии. Все ожидали объявления войны.
Чемберлен, взяв слово, сообщил, что ответ Германии на английскую ноту еще не получен. Он поставил палату в известность об итальянском предложении созвать конференцию. Премьер заявил:
«Если германское правительство согласится на отвод войск, тогда правительство его величества готово будет рассматривать положение как оставшееся таким же, каким оно было до того, как германские войска пересекли польскую границу».
После этих слов наступила мертвая тишина. «Палату охватил ужас, – пишет в своих мемуарах Л. Эмери. – Вот уже целых два дня несчастных поляков бомбят и истребляют, а мы все еще рассуждаем, какой срок предоставить Гитлеру для ответа на наш вопрос, соблаговолит ли он отпустить свою жертву!.. Неужели все это – преддверие к новому Мюнхену?.. На этот раз в ответ на такого рода заявление вся палата, как один человек, разразилась бы громкими проклятиями». Зарисовка Эмери служит яркой иллюстрацией остроты империалистических противоречий, существовавших в тот момент между Англией и Германией. Дело было не в сострадании к полякам. Все более значительные слои английской буржуазии уже отчетливо понимали, что установление германской гегемонии в Европе представит смертельную опасность для Великобритании.
Возмущение палаты капитулянтской политикой Чемберлена резко проявилось в следующий момент, когда слово взял лидер лейбористской оппозиции Артур Гринвуд. «Говорите от имени Англии!» – крикнул ему через весь зал Эмери. Реплику встретили бурными аплодисментами.
Перед закрытием заседания Чемберлену пришлось заверить палату, что не позже утра правительство сделает определенное заявление. Было ясно, что парламент не потерпит дальнейших отсрочек.
В 9 часов утра 3 сентября Гендерсон прибыл в рейхсканцелярию с нотой английского правительства. Предвидя ее характер, Риббентроп поручил принять посла переводчику Шмидту. Стоя перед Шмидтом, Гендерсон зачитал ультиматум.
Несмотря на то, что прошло свыше 24 часов после вручения ноты английского правительства от 1 сентября, говорилось в документе, ответ еще не получен; германское нападение на Польшу продолжается. Если до 11 часов дня Англия не получит удовлетворительных заверений, то будет считать себя с этого часа в состоянии войны с Германией.
Шмидт отправился к «фюреру» и медленно перевел ему английскую ноту. Тот сидел, словно оцепенев. Потом обратился к Риббентропу: «Что же теперь делать?»
Лица Геринга, Геббельса и других нацистов выражали растерянность. Вопрос Гитлера свидетельствует о том, насколько правители третьего рейха были убеждены, что Англия и Франция не выступят против Германии.
В 11.15 Чемберлен объявил по радио о состоянии войны между Великобританией и Германией. Вслед за этим последовало такое же заявление английских доминионов – Австралии, Новой Зеландии, Южно-Африканского Союза, Канады, а также Индии, которая тогда была колонией.
Французский ультиматум был предъявлен 3 сентября в 12 часов дня. Его срок истекал в 17.00. С этого момента Франция находилась в состоянии войны с Германией.
Началась вторая мировая война.
Англия и Франция выступили против Германии не ради спасения Польши. Как отмечалось выше, их генеральные штабы заранее принесли в жертву своего союзника. «Никто не сомневался, что в конечном счете Польша будет сокрушена», – говорится в официальной английской истории второй мировой войны.
Острота империалистических противоречий и страх, что новые попытки открыто договориться с Гитлером вызовут в стране такой взрыв возмущения, который сметет правительство, заставили и Чемберлена и Даладье пойти на вынужденный шаг.
Опасная игра, которую Англия и Франция, проводили при поддержке США накануне второй мировой войны, как и предупреждало Советское правительство, закончилась полным провалом. Таким был финал политики сговора с агрессором и натравливания его против первого социалистического государства.
Развязанная империалистами мировая война унесла 50 млн. человеческих жизней, причинила народам неисчислимые бедствия и страдания.
История подготовки и развязывания второй мировой войны показывает, насколько опасны и в наши дни маневры империалистической дипломатии, проводимые под лозунгом антикоммунизма и прикрываемые фальшивыми речами о мире. «Нужно, чтобы миллионы людей поняли, – отмечает Л. И. Брежнев, – что несут человечеству империалистическая политика развязывания войн, существование агрессивных блоков, курс на ревизию сложившихся государственных границ, подрывная деятельность против стран социализма и прогрессивных режимов в молодых национальных государствах» [103].
Важнейший урок, дорого оплаченный народами, заключается в том, что необходимо единство всех прогрессивных миролюбивых сил. Это – веление нашего времени, ибо борьба идет за самое важное – за будущее человечества. Первостепенное значение в связи с этим имеет укрепление боевой солидарности народов социалистических стран, всех отрядов международного рабочего движения и движения за национальное освобождение в борьбе против империализма. «Сложившаяся обстановка, – говорится в Документе международного Совещания коммунистических и рабочих партий 1969 г., – требует единства действий коммунистов, всех антиимпериалистических сил, чтобы, максимально используя все новые возможности, развернуть более широкое наступление на империализм, на силы реакции и войны». (11)
